До сих пор мы наблюдали стремление к удлинению рабочего дня, поистине волчью жадность к прибавочному труду, в такой области, в которой непомерные злоупотребления, не превзойденные даже, как говорит один буржуазный английский экономист, жестокостями испанцев по отношению к краснокожим Америки1, вызвали, наконец, необходимость наложить на капитал узду законодательного регулирования. Приглядимся теперь к некоторым отраслям производства, где высасывание рабочей силы или и сейчас еще нисколько не стеснено, или до самого последнего времени ничем не было стеснено.
“Г-н Бротон, мировой судья графства, заявил как председатель митинга, состоявшегося в ноттингемском городском доме 14 января 
1860 г., что среди той части городского населения, которая занята в кружевном производстве, царят такие нищета и лишения, которых не знает остальной цивилизованный мир… В 2, 3, 4 часа утра 9 –10 летних детей[en] отрывают от их грязных постелей и принуждают за одно жалкое пропитание работать до 10, 11, 12 часов ночи, в результате чего конечности их отказываются служить, тело сохнет, черты лица приобретают тупое выражение, и все существо цепенеет в немой неподвижности, один вид которой приводит в ужас. Мы не удивлены, что г-н Маллетт и другие фабриканты выступили с протестом против каких бы то ни было прений… Система, подобная той, которую описал его преподобие Монтегю Валпи, это – система неограниченного рабства, рабства в социальном, физическом, моральном и интеллектуальном отношениях… Что сказать о городе, созывающем публичный митинг с целью ходатайствовать о том, чтобы рабочее время мужчин было ограничено 18 часами в сутки!.. Мы изливаемся в декламациях против виргинских и каролинских плантаторов. Но разве их торговля неграми со всеми ужасами кнута и торга человеческим мясом отвратительнее, чем это медленное человекоубийство, которое совершается изо дня в день для того, чтобы к выгоде капиталистов фабриковались вуали и воротнички?”2.
Гончарное производство (Pottery) Стаффордшира в течение последних 22 лет послужило предметом трех парламентских обследований. Результаты этих обследований изложены в отчете господина Скривена, представленном в 1841 году. Комиссии по обследованию условий детского труда, в отчете д-ра Гринхау за 1860 г., опубликованном по распоряжению медицинского инспектора Тайного совета (“Public Health, 3rd Report”, I, 102–113), и, наконец, в отчете г-на Лонджа за 1863 г. в “First Report of the Children’s Employment Commission” от 13 июня 1863 года. Для моей задачи достаточно извлечь из отчетов 1860 и 1863 гг. некоторые свидетельские показания самих подвергавшихся эксплуатации детей. По тому, каково положение детей, можно сделать заключение о положении взрослых, особенно девушек и женщин, да еще в такой отрасли промышленности, в сравнении с которой бумагопрядение и тому подобное кажется весьма приятным и здоровым занятием3.
Уильям Вуд, девяти лет, “начал работать, когда ему было 7 лет и 10 месяцев”. Сначала он “ran moulds” (относил в сушильню изготовленный товар в формах и затем приносил обратно пустые формы). Он приходит ежедневно в 6 часов утра и кончает приблизительно в 9 часов вечера. “Я всю неделю работаю ежедневно до 9 часов вечера. Так было, например, в продолжение последних 7– 8 недель”. Итак, пятнадцать часов труда для семилетнего ребенка! Дж. Марри, двенадцатилетний мальчик, показывает:
“I run moulds and turn jigger” (“я [отношу формы и] верчу колесо”). “Я прихожу в 6 часов, иногда в 4 часа утра. Я работал всю последнюю ночь до 6 часов сегодняшнего утра. Я не ложился с предпоследней ночи. Кроме меня работало 8 или 9 других мальчиков всю последнюю ночь напролет. За исключением одного, все опять пришли сегодня утром. Я получаю 3 шиллингов 6 пенсов в неделю (1 талер 5 грошей). Мне ничего не прибавляют, когда я работаю без перерыва всю ночь. На последней неделе я проработал две ночи”. Фернихаф, десятилетний мальчик: “Я не всегда получаю полный час на обед, часто – всего полчаса, так бывает каждый четверг, пятницу и субботу”4.
По заявлению доктора Гринхау, продолжительность жизни в гончарных округах Сток-он-Трент и Вулстантон чрезвычайно мала. Несмотря на то, что из мужского населения старше 20 летнего возраста гончарным производством занято в округе Сток всего 36,6%, а в Вулстантоне всего 30,4%, на гончаров в первом округе приходится более половины, а во втором около 2/5 общего числа смертных[en] случаев от грудных болезнейen среди мужчин данного возраста. Д-р Бутройд, врач[en], практикующий в Хенли, заявляет:
“Каждое последующее поколение гончаров отличается меньшим ростом и более слабым здоровьем, чем предыдущее”.
Точно так же другой врач, г-н Мак Бин, говорит:
“С того времени как я начал практиковать среди гончаров, – это было 25 лет тому назад, – бросающееся в глаза вырождение этого класса находит себе выражение в прогрессирующем уменьшении роста и веса”.
Показания эти взяты из отчета 1860 года доктора Гринхау5.
Из отчета членов комиссии 1863 г. мы заимствуем следующее. Д-р Дж. Т. Арледж, главный врач больницы Северного Стаффордшира, говорит:
“Как класс, гончары, мужчины и женщины, представляют… вырождающееся население как в физическом, так и в моральном отношении. Они обыкновенно низкорослы, плохо сложены и часто страдают искривлением грудной клетки. Они стареют преждевременно и недолго живут; флегматичные и малокровные, они обнаруживают слабость своего сложения упорными приступами диспепсии, нарушениями функций печени и почек и ревматизмом. Но главным образом они подвержены грудным заболеваниям: воспалению легких, туберкулезу, бронхиту и астме. Одна из форм астмы свойственна исключительно их профессии и известна под названием астмы горшечников, или чахотки горшечников. Золотухой – болезнью, которая поражает железы, кости и другие части тела, – страдает более двух третей гончаров. Если вырождение (degenerescence) населения этого округа не достигает еще больших размеров, то это объясняется исключительно притоком новых элементов из соседних местностей и браками с более здоровым населением”.
Г-н Чарлз Парсонс, в недавнем прошлом хирург той же больницы, сообщает в одном письме члену комиссии Лонджу, между прочим, следующее:
“Я могу говорить только на основании личных наблюдений, а не статистических данных, но я могу вас уверить, что во мне снова и снова закипало негодование при виде этих несчастных детей, здоровье которых приносится в жертву алчности их родителей и работодателей”.
Он перечисляет причины заболеваний среди гончаров и в заключение называет самую главную – “long hours” (“долгие рабочие часы”). Отчет комиссии выражает надежду, что “мануфактура, занимающая такое выдающееся положение в глазах всего мира, не будет более мириться с тем позорным фактом, что ее выдающиеся успехи сопровождаются физическим вырождением, разнообразными телесными страданиями и преждевременной смертью рабочих, благодаря труду и искусству которых достигнуты столь крупные результаты”6.
Сказанное здесь о гончарном производстве Англии относится и к гончарному производству Шотландии7.
Спичечная мануфактура ведет свое начало с 1833 года, со времени изобретения способа прикреплять фосфор к спичке. С 1845 г. она стала быстро развиваться в Англии и из густо населенных частей Лондона распространилась на Манчестер, Бирмингем, Ливерпуль, Бристоль, Норидж, Ньюкасл, Глазго; вместе с тем быстро распространилась и спазма жевательных мышц, которую один венский врач еще в 1845 г. определил как специфическую болезнь рабочих, занятых в спичечном производстве. Половина рабочих – дети моложе 13 летнего возраста и подростки моложе 18 лет. Эта мануфактура настолько известна своим вредным влиянием на здоровье рабочих и отвратительными условиями, что только самая несчастная часть рабочего класса – полуголодные вдовы и т. д. – поставляет для нее детей, “оборванных, чуть не умирающих с голоду, совершенно заброшенных, лишенных всякого воспитания детей”8. Из тех свидетелей, которых выслушал член комиссии Уайт (1863 г.), 270 не достигли 18 летнего возраста, 40 были моложе 10 лет, 10 были всего 8 лет и 5 всего 6 лет от роду. Рабочий день, продолжительность которого колеблется между 12 – 14 и 15 часами, ночной труд, нерегулярное питание, по большей части в помещении самих мастерских, отравленных фосфором. Данте нашел бы, что все самые ужасные картины ада, нарисованные его фантазией, превзойдены в этой отрасли мануфактуры.
На фабрике обоев более грубые сорта печатаются машинами, более тонкие – ручным способом (block printing). Наибольшее оживление производства приходится на время от начала октября и до конца апреля. В этот период работа часто продолжается, и притом почти без перерыва, от 6 часов утра до 10 часов вечера и позднее, до глубокой ночи.
Дж. Лич показывает: “Прошлой зимой” (1862 г. ) “из 19 девушек 6 отсутствовали, заболев от чрезмерного труда. Чтобы не дать им заснуть, я должен постоянно кричать на них”. У. Даффи: “Часто от усталости дети не могли держать глаза открытым”; в сущности частенько и нам самим это едва удавалось”. Дж. Лайтборн: “Мне 13 лет… Прошлую зиму мы работали до 9 часов вечера, а позапрошлую до 10 часов. Прошлой зимой я кричал почти каждый вечер от боли в ногах, на которых образовались язвы”.
Дж. Апсден: “Когда моему мальчугану было 7 лет, я ежедневно носил его на спине туда и обратно по снегу, и он работал обыкновенно по 16 часов!.. Часто я становился на колени, чтобы накормить его, пока он стоял у машины, так как он не имел права ни уйти от нее, ни остановить ее”.
Смит, компаньон и управляющий одной манчестерской фабрики: “Мы” (он разумеет те “руки”, которые на “нас” работают) “работаем без перерыва на еду, и, таким образом, 101/2 часовой рабочий день заканчивается в 41/2 часа вечера, а все дальнейшее представляет собой сверхурочное время”9. (Интересно было бы знать, неужели же и г-н Смит ни разу не ест в продолжение 101/2 часов?). “Мы” (все тот же Смит) “редко оканчиваем ранее 6 часов вечера” (он разумеет: оканчиваем потребление “наших” живых машин, представляющих рабочую силу), “так что мы” (iterum Crispinus)10. “в действительности работаем сверхурочное время круглый год… Дети и взрослые” (152 ребенка и подростка моложе 18 лет и 140 взрослых) “одинаково работали в продолжение 18 месяцев в среднем самое меньшее по 7 дней и 5 часов в неделю, или по 781/2 часов. Для 6 недель, закончившихся 2 мая этого года” (1863 г.), “средняя цифра была выше – 8 дней, или 84 часов в неделю!”
И все таки этот самый г-н Смит, столь расположенный к pluralis majestatis11. с улыбкой прибавляет: “машинный труд легок”. А фабриканты, применяющие block printing, говорят: “Ручной труд здоровее машинного”. В общем господа фабриканты с негодованием высказываются против предложения: “останавливать машины, по крайней мере, во время еды”. Вот что говорит по этому поводу г-н Отли, директор фабрики обоев в Боро (в Лондоне):
“Закон, который разрешил бы нам рабочий день продолжительностью от 6 часов утра до 9 часов вечера, был бы для нас (!) весьма желателен, но предписываемый фабричным актом рабочий день продолжительностью от 6 часов утра до 6 часов вечера нам (!) не годится… Мы останавливаем машины на время обеда” (какое великодушие!). “Эта остановка не причиняет сколько-нибудь серьезной потери в бумаге и краске”. “Но”, – с сочувствием добавляет он, – “я прекрасно понимаю, что потеря, связанная с этим, не доставляет особенного удовольствия”.
Отчет комиссии наивно полагает, что боязнь некоторых “ведущих фирм” лишиться времени, то есть времени, в течение которого присваивается чужой труд, и таким образом “лишиться прибыли”, не является еще достаточным основанием для того, чтобы дети, не достигшие 13 летнего возраста, и подростки моложе 18 лет “лишались пищи” в продолжение 12 – 16 часов или чтобы они снабжались пищей так же, как средства труда снабжаются вспомогательными материалами: машина – водой и углем, шерсть – мылом, колеса – маслом и т. д., то есть во время самого процесса производства12.
Ни в одной отрасли промышленности Англии (мы оставляем в стороне машинную выпечку хлеба, еще только начинающую прокладывать себе дорогу) не сохранилось такого древнего и, – в чем можно убедиться, читая поэтов Римской империи, – даже дохристианского способа производства, как в хлебопечении. Но капитал, как уже отмечено раньше, первоначально равнодушен к техническому характеру того процесса труда, которым он овладевает. Он берет его сначала таким, каким застает.
Невероятная фальсификация хлеба, в особенности в Лондоне была впервые разоблачена комитетом палаты общин по вопросу “о фальсификации пищевых продуктов” (1855-1856 гг.) и работой д-ра Хасселла “Adulteration detected”13. Следствием этих разоблачений явился закон 6 августа 1860 г. “for preventing the adulteration of articles of food and drink” [“для предотвращения фальсификации предметов питания и напитков”], закон, не оказавший никакого влияния, так как он соблюдает, конечно, высшую степень деликатности по отношению к каждому фритредеру, который намерен при помощи купли и продажи фальсифицированных товаров “to turn an honest penny” [“добыть честную копейку”]14.Сам комитет в достаточно наивной форме выразил свое убеждение, что свобода торговли в сущности означает торговлю фальсифицированными или, по остроумному выражению англичан, “софистицированными продуктами”. И в самом деле, такого рода “софистика” умеет лучше Протагора делать из белого черное и из черного белое и лучше элеатов15.демонстрировать ad oculos [воочию] полную иллюзорность всего реального16.
Во всяком случае, комитет обратил внимание публики на ее “хлеб насущный”, а тем самым и на хлебопечение. В то же время на публичных митингах и в петициях, обращенных к парламенту, раздались жалобы лондонских пекарей подмастерьев на чрезмерный труд и т. д. Эти жалобы звучали так настоятельно, что г-н X. С. Трименхир, бывший также членом неоднократно упоминавшейся комиссии 1863 г., был назначен королевским следственным комиссаром. Его отчет17. вместе с свидетельскими показаниями взволновал публику – не сердце ее, а желудок. Правда, начитанному в библии англичанину было хорошо известно, что призвание человека, если только он милостью божьей не капиталист, не лендлорд и не обладатель синекуры, заключается в том, чтобы в поте лица своего есть хлеб свой, но он не знал того, что он должен ежедневно съедать в своем хлебе некоторое количество человеческого пота с примесью гноя, паутины, мертвых тараканов и гнилых немецких дрожжей, не говоря уже о квасцах, песке и других не менее приятных минеральных примесях. Поэтому, невзирая на ее святейшество “свободу торговли”, “свободное” до того времени пекарное производство подчинили надзору государственных инспекторов (в конце парламентской сессии 1863 г.), причем тот же парламентский акт воспретил пекарям подмастерьям моложе 18 лет работать между 9 часами вечера и 5 часами утра. Последний пункт красноречивее, чем целые тома, говорит о чрезмерном труде в этой отрасли промышленности, от которой веет такой патриархальностью.
“Работа лондонского пекаря подмастерья начинается обыкновенно в 11 часов ночи. В это время он делает тесто, – чрезвычайно утомительная процедура, продолжающаяся от 1/2 до 3/4 часа, смотря по величине и качеству выпечки. Затем он ложится на месильную доску, служащую одновременно и покрышкой для квашни, в которой делается тесто, и засыпает часа на два, подложив один мучной мешок под голову и покрывшись другим. Затем следует спешная и беспрерывная пятичасовая работа: надо месить тесто, взвешивать его, придавать ему форму, сажать в печь, вынимать из печи и т. д. Температура пекарни колеблется между 75° и 90° [по Фаренгейту, или 24° –32° по Цельсию], причем в небольших пекарнях она скорее бывает выше, чем ниже. Когда хлебы, булки и т. д. готовы, начинается распределение выпечки, и значительная часть рабочих, окончив только что описанный тяжелый ночной труд, в продолжение дня разносит хлеб в корзинах или развозит его в тележках из одного дома в другой, а в промежутках производит иногда еще какую-нибудь работу в пекарне. Смотря по времени года и размеру предприятия, работа заканчивается между часом и шестью пополудни, тогда как другая часть рабочих занята в пекарне до позднего вечера”18. “Во время лондонского сезона подмастерья, занятые в булочных, изготовляющих “полноценный” хлеб в Уэст Энде, начинают работу регулярно в 11 часов ночи и с одним или двумя очень короткими перерывами заняты выпечкой хлеба до 8 часов следующего утра.
Затем они занимаются до 4, 5, 6, а то и 7 часов разноской хлеба или же изготовлением бисквитов в пекарне. По окончании работы наступает время сна, который продолжается не больше 6 часов, часто всего 5 и 4 часа. В пятницу работа всегда начинается раньше, примерно в 10 часов вечера, и длится без перерыва, заключаясь то в приготовлении, то в разноске хлеба, до 8 часов вечера субботы, в большинстве же случаев до 4 или 5 часов утра воскресенья. Даже в солидных пекарнях, продающих хлеб по “полной цене”, по воскресеньям производится в продолжение 4 — 5 часов подготовительная работа к следующему дню… Еще продолжительнее рабочий день подмастерьев, работающих у “underselling masters” (булочников, продающих хлеб по пониженной цене), а таковые составляют, как было замечено выше, более 3/4 лондонских пекарей; но труд их почти исключительно ограничен пекарней, так как их хозяева продают хлеб лишь в собственных булочных, если не брать в расчет мелких лавок, в которые они его доставляют. К концу недели… то есть в четверг, работа начинается здесь в 10 часов вечера и продолжается лишь с незначительным перерывом до поздней ночи с субботы на воскресенье”19.
Что касается “underselling masters”, то даже буржуазная точка зрения признает, что “неоплаченный труд рабочих (the unpaid labour of the men) составляет основу их конкуренции”20. И “full priced baker” [“булочник, продающий хлеб по полной цене”] изобличает перед следственной комиссией своих “underselling” конкурентов как похитителей чужого труда и фальсификаторов.
“Они преуспевают только благодаря тому, что надувают публику b выколачивают из своих рабочих 18 часов труда, оплачивая всего 12 часовой труд”21.
Фальсификация хлеба и возникновение категории булочников, продающих хлеб ниже полной цены, – оба эти явления развиваются в Англии с начала XVIII столетия, то есть с того времени, когда цеховой характер промысла разложился и за спиной номинального мастера пекаря выдвинулся капиталист в образе мукомола или торговца мукой22. Этим была положена основа капиталистическому производству, безмерному удлинению рабочего дня и ночным работам, хотя даже в Лондоне последние получили серьезное распространение лишь с 1824 года24.
После всего вышеизложенного будет понятно, почему в отчете комиссии пекари подмастерья относятся к категории рабочих с короткой продолжительностью жизни; счастливо избежав опасности стать жертвой ужасающей детской смертности, характерной для всех категорий рабочего класса, они редко достигают 42 летнего возраста. Тем не менее пекарный промысел всегда переполнен кандидатами. Источниками, из которых Лондон черпает эти “рабочие силы”, являются Шотландия, западные земледельческие округа Англии и Германия.
В 1858–1860 гг. пекари подмастерья в Ирландии организовали на собственные средства ряд больших митингов для агитации против ночного и воскресного труда. Публика с чисто ирландским пылом приняла их сторону, как это было, например, в 1860 г. на майском митинге в Дублине. Результатом этого движения явилось успешное проведение исключительно дневного труда в Уэксфорде, Килкенни, Клонмеле, Уотерфорде и т. д.
“В Лимерике, где, как известно, страдания наемных рабочих превосходят всякую меру, движение это разбилось о сопротивление хозяев пекарен, особенно же пекарей мельников. Пример Лимерика вызвал попятное движение в Эннисе и Типперэри. В Корке, где общественное негодование проявилось наиболее живо, хозяева, используя свое право выбросить рабочих на улицу, подавили движение. В Дублине хозяева оказали самое решительное сопротивление и преследованием подмастерьев, возглавлявших агитацию, принудили остальных уступить и согласиться на ночной и воскресный труд”25.
Комитет вооруженного в Ирландии до зубов английского правительства слезно увещевает неумолимых хозяев пекарен Дублина, Лимерика, Корка и т. д.
“Комитет полагает, что рабочее время ограничено естественными законами, которых нельзя нарушать безнаказанно. Принуждая своих рабочих, с помощью угрозы увольнения, к нарушению их религиозных убеждений, неповиновению законам страны и игнорированию общественного мнения” (все это относится к воскресному труду), “хозяева сеют вражду между капиталом и трудом и подают пример, опасный для религии, нравственности и общественного порядка… Комитет полагает, что удлинение рабочего дня свыше 12 часов является узурпаторским вторжением в семейную и частную жизнь рабочего и ведет к гибельным моральным результатам вследствие вмешательства в семейный быт человека и в выполнение им своих семейных обязанностей в качестве сына, брата, мужа и отца. Труд, продолжающийся более 12 часов, имеет своей тенденцией разрушение здоровья рабочего, преждевременную старость и раннюю смерть и таким образом ведет к несчастью рабочих семей, которые лишаются (“are deprived”) попечения и опоры главы семейства как раз в такое время, когда это всего более необходимо”26.
Мы только что познакомились с Ирландией. По другую сторону пролива, в Шотландии, сельскохозяйственный рабочий, человек плуга, возмущенно указывает на свой 13–14 часовой труд в суровейшем климате, при четырехчасовом дополнительном труде по воскресным дням (и это в стране, в которой так свято чтут воскресенье)27; в то же самое время перед лондонским большим жюри предстали три железнодорожных рабочих: кондуктор пассажирского поезда, машинист и сигнальщик. Большая железнодорожная катастрофа отправила сотни пассажиров на тот свет. Причиной несчастья послужила небрежность железнодорожных рабочих. Они единогласно заявляют перед лицом присяжных, что 10 –12 лет тому назад их работа продолжалась всего 8 часов в сутки. В течение же последних 5 – 6 лет рабочее время довели до 14, 18 и 20 часов, а при особенно большом наплыве пассажиров, например в разгар сезона экскурсий, оно часто продолжается без перерыва 40 – 50 часов. Но они, железнодорожные рабочие, обыкновенные люди, а не циклопы. В известный момент рабочая сила их отказывается служить. Они впадают в состояние оцепенения, голова перестает соображать, глаза – видеть. Вполне “respectable British Juryman” [“респектабельный британский присяжный”] отвечает на эти показания приговором о передаче дела, квалифицируемого как manslaughter (убийство), в более высокую инстанцию, и в дополнительном пункте мягко выражает благочестивое пожелание, чтобы господа железнодорожные магнаты капитала в будущем проявляли большую щедрость при покупке необходимого количества “рабочих сил” И обнаруживали большее “воздержание” или “самоотречение”, или “бережливость” при высасывании купленной рабочей силы28.
Из пестрой толпы рабочих всех профессий, возрастов, полов, преследующих нас усерднее, чем души убитых преследовали Одиссея, рабочих, чей вид, не будь даже Синих книг под рукой, с первого взгляда говорит о чрезмерном труде, мы возьмем еще две фигуры: модистку и кузнеца. Разительный контраст между ними лучше всего доказывает, что перед лицом капитала все люди равны.
В последние недели июня 1863 г. все лондонские газеты поместили заметку под “сенсационным” заголовком “Death from simple overwork” (“Смерть исключительно от чрезмерного труда”). Речь шла о смерти 20 летней модистки Мэри Анн Уокли, работавшей в весьма респектабельной придворной пошивочной мастерской, которую эксплуатировала одна дама с симпатичным именем Элиз. Здесь вновь раскрылась старая, часто повторявшаяся история29. о том, что эти девушки работают в среднем по 161/2 часов в сутки, а в сезон часто бывают заняты 30 часов без перерыва, причем изменяющая им “рабочая сила” поддерживается время от времени определенными дозами хереса, портвейна и кофе. Был как раз разгар сезона. Предстояло изготовить благородным леди роскошные наряды для бала в честь только что импортированной принцессы Уэльсской. Мэри Анн Уокли проработала без перерыва 261/2 часов вместе с 60 другими девушками, по 30 человек в комнате, имевшей едва 1/3 необходимой кубатуры, причем спать им приходилось по две на одной постели в одной из тех вонючих конур, в которых спальня отгораживается посредством дощатых переборок30. И это была одна из лучших модных мастерских Лондона. Мэри Анн Уокли заболела в пятницу, а умерла в воскресенье, не успев даже, к великому изумлению госпожи Элиз, закончить последнее бальное платье. Врач, господин Киз, вызванный слишком поздно к ее смертному одру, показал перед “Coroner’s Jury” [“присяжными по осмотру трупов”] без обиняков:
“Мэри Анн Уокли умерла вследствие чрезмерно продолжительного труда в переполненной мастерской и вследствие того, что она спала в слишком тесном, плохо проветриваемом помещении”.
Чтобы дать врачу урок хорошего тона, “Coroner’s Jury” в ответ на его показания заявили:
“Она умерла от удара, но есть основание опасаться, что ее смерть могла быть ускорена чрезмерным трудом в переполненной мастерской и т. д.”.
Наши “белые рабы”, воскликнул по этому случаю “Morning Star”, орган господ фритредеров Кобдена и Брайта, “наши белые рабы зарабатываются до могилы и гибнут и умирают без всякого шума”31.
“Зарабатываться до смерти – вот что стоит в порядке дня не только в мастерских дамского платья, но в тысяче мест, вернее – во всяком месте, где дела идут хорошо… Да будет нам позволено привести в пример кузнеца. Если верить поэтам, то нет на свете более сильного, жизнерадостного, веселого человека, чем кузнец. Он рано встает и еще до восхода солнца высекает искры; нет другого человека, который бы так ел, пил и спал, как он. Если принять во внимание только физические условия, то, при умеренном труде, положение кузнеца действительно одно из самых благоприятных. Но последуем за ним в город и взглянем на то бремя труда, которое взвалено на его сильные плечи, – взглянем на то место, которое он занимает в статистике смертности нашей страны. В Мэрилебоне” (одном из самых больших городских кварталов Лондона) “смертность кузнецов составляет 31 на 1000 ежегодно, что на 11 превышает среднюю смертность взрослых мужчин Англии. Занятие, представляющее почти инстинктивное искусство человека, само по себе безукоризненное, становится вследствие чрезмерного труда разрушительным для человека. Он может делать такое то количество ударов молотом в день, такое то количество шагов, совершать столько то дыхательных движений, исполнять такую то работу и прожить, в среднем, скажем, 50 лет. Его принуждают производить на столько то больше ударов, проходить на столько то больше шагов, на столько то учащать дыхание, и это в общей сложности увеличивает затрату его жизненных сил на одну четверть. Он делает усилия в этом направлении, и в результате оказывается, что в продолжение какого то ограниченного периода он выполняет работ на одну четверть больше и умирает в 37 лет вместо 50”33.
1 «Алчность фабрикантов, совершающих в погоне за прибылью такие жестокости, которые едва ли были превзойдены жестокостями испанцев при завоевания Америки в погоне за золотом» {John Wade. «History of the Middle and Working Classes», 3rd ed. London, 1835, p.114). Теоретическая часть этой книги, своего рода очерк политической экономии, содержит кое-что оригинальное для своего времени, например взгляд на торговые кризисы. Что касается исторической части, то она представляет собой бессовестный плагиат из книги : Sir M. Eden. «The State of the Poor». London. 1797. (Назад)
2 Лондонская «DailyTelegraph» от 17 января 1860 г. (Назад)
3 Ср. Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Лейпциг, 1845, стр. 249—251 (см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 2, стр. 430—432]. (Назад)
4 «Children’s Employment Commission. First Report etc.», 1863, Appendix, p. 16, 19, 18. (Назад)
5 «Public Health, 3rd Report etc.», p. 103, 105. (Назад)
6 «Children’s Employment Commission», 1863, р. 22, 24, XI. (Назад)
7 Там же, стр. XLVII. (Назад)
8 «Children’s Employment Commission», 1863, p. LIV. (Назад)
9 Это не следует считать прибавочным рабочим временем в том смысле, как мы его понимаем. Эти господа рассматривают 101/2-часовой труд как нормальный рабочий день, в котором заключается, следовательно, и нормальный прибавочный труд. После этого начинается «сверхурочное время», которое оплачивается несколько лучше. Впоследствии мы еще увидим, что применение рабочей силы во время так называемого нормального дня оплачивается ниже стоимости, так что «сверхурочное время» есть не что иное, как уловка капиталистов, которую они пускают в ход с той целью, чтобы выжать больше «прибавочного труда»; впрочем, это имеет место даже и в том случае, если рабочая сила, применяемая в продолжение «нормального дня», оплачивается действительно полностью. (Назад)
10 «R?glement organique» («Органический регламент») — первая конституция Дунайских княжеств (Молдавии и Валахии), введённая в 1831 г. П. Д. Киселёвым, главой русской администрации в этих княжествах, которые были оккупированы русскими войсками после русско-турецкой войны 1828–1829 годов. Согласно Органическому регламенту, законодательная власть в каждом княжестве предоставлялась собранию, избираемому крупными землевладельцами, а исполнительная власть — господарям, пожизненно избираемым представителями землевладельцев, духовенства и городов. Регламент закрепил господствующее положение крупного боярства и высшего духовенства, сохранив прежние феодальные порядки, в том числе и барщину. Крестьяне ответили на такую «конституцию» рядом восстаний. В то же время Органический регламент предусматривал буржуазные преобразования: упразднение внутренних таможенных барьеров, свободу торговли, отделение суда от администрации и др. — 249. (Назад)
11 — манере говорить о себе во множественном числе, как принято у коронованных особ. Ред. (Назад)
12 «Children’s Employment Commission». 1863, Evidence, p. 123. 124, 125, 140, LXIV. (Назад)
13 Квасцы, мелко перемолотые или смешанные с солью, являются нормальным предметом торговли, носящим характерное название «(baker’s stuff» [«порошок пекарей»]. (Назад)
14 Сажа, как известно, представляет собой весьма концентрированную форму углерода и образует удобрение, которое капиталистические трубочисты продают английским фермерам. В 1862 г. на одном судебном процессе британскому присяжному пришлось решать, будет ли такая сажа, и которой без ведома покупателя примешано 90% пыли и песку, «настоящей» сажей в «коммерческом» смысле слова или «фальсифицированной» сажей в «законном» смысле. «Amis du commerce» [«друзья торговли»] решили, что это — «настоящая» коммерческая сажа, и оставили без удовлетворения иск фермера, которому вдобавок пришлось уплатить судебные издержки. (Назад)
15 Элеаты — идеалистическое направление в древнегреческой философии конца VI — V вв. до нашей эры. Виднейшими представителями его были Ксенофан, Парменид и Зенон. Элеаты доказывали, между прочим, что движение и многообразие явлений не имеют истинного бытия и существуют только во мнении. — 260. (Назад)
16 Французский химик Шевалье в статье о «софистикациях» товаров насчитывает для многих из 600 с лишком рассматриваемых им продуктов до 10, 20, 30 различных способов фальсификации. Он прибавляет, что не знает всех способов и упоминает не все способы, которые знает. Для сахара он указывает 6 способов фальсификации, для прованского масла 9, для сливочного масла 10, для соли 12, для молока 19, для хлеба 20, для водки 23, для муки 24, для шоколада 28, для вина 30, для кофе 32 и т. д. Даже милосердному господу богу не удалось избежать этой участи. См. Bouard de Card. «De la. falsification des substances sacramentelles». Paris, 1856. (Назад)
17 «Report etc. relative to the Grievances complained of by the Journeymen Bakers etc.». London, 1862, и «Second Report etc.». London, 1863 (Назад)
18 Там же, «First Report etc.», p. VI. (Назад)
19 «First Report etc.», p. LXXI. (Назад)
20 George Read. «The History of Baking». London, 1848, p. 16. (Назад)
21 «Report (First) etc. Evidence». Показание «full priced baker» Чисмена, стр. 108. (Назад)
22 George Read. «The History of Baking». London, 1848. В конце XVII и в начале XVIII века Factors (посредники), проникавшие во всевозможные промыслы, официально квалифицировались как «public nuisances» («нарушители общественного порядка»]. Так, например, большое жюри23. во время квартальной сессии мировых судей в графстве Сомерсет вошло в палату общин с представлением, в котором, между прочим, говорится: «Эти посредники Блэкуэлл-холла являются нарушителями общественного порядка и причиняют вред торговле платьем и, как таковые, подлежат искоренению» («The Case of our English Wool etc.». London, 1685, p. 6, 7). (Назад)
23 Большое жюри — в Англии до 1933 г. коллегия присяжных в составе 12–23 человек, отбираемых шерифом из числа «добрых и верных людей» графств для предварительного рассмотрения дел и решения вопроса о предании обвиняемых уголовному суду. — 262. (Назад)
24 «First Report etc relative to the Grievances complained of by the Journeymen Bakers etc.— London, 1862, p. VIII. (Назад)
25 Report of Committee on Bankin Trade in Ireland for 1861». (назад)
26 Там же. (назад)
27 Публичный митинг сельскохозяйственных рабочих в Лассуэйде близ Глазго 6 января 1866 г. (см. «Workman’s Advocate» от 13 января 1866 г.). Образование в конце 1865 г. тред-юниона сельскохозяйственных рабочих, прежде всего в Шотландии, является историческим событием, В одном из наиболее угнетенных земледельческих округов Англии, в Бакингемшире, наемные рабочие устроили в марте 1867 г. большую стачку с целью повышения недельной заработной платы с 9—10 до 12 шиллингов. (Из предыдущего видно, что движение английского сельскохозяйственного пролетариата, совершенно сломленное со времени подавления его мощных демонстраций после 1830 г. и особенно после введения нового закона о бедных, снова начинается в шестидесятых годах и, наконец, в 1872 г. открывает новую эпоху. Но к этому, равно как и к появившимся после 1867 г. Синим книгам о положении английского сельскохозяйственного рабочего, я вернусь во II томе. Добавление к 3 изданию.) (назад)
28 «Reynolds’ Newspaper», 21 января 1866 года. Эта же еженедельная газета вслед за тем из номера в номер сообщает о железнодорожных катастрофах под «сенсационными заголовками»: «Ужасные катастрофы», «Потрясающие трагедии» и т. д. Это вызвало следующий ответ одного рабочего с северостаффордширской железнодорожной линии: «Всем известно, к каким последствиям ведет хотя бы минутное ослабление внимания машиниста и кочегара. А может ли быть иначе при безграничном удлинении рабочего времени, несмотря на самую суровую погоду, при полном отсутствии перерывов и отдыха? Возьмем для примера следующий случай, наблюдающийся ежедневно: в прошлый понедельник кочегар начал работу с раннего утра. Он окончил ее через 14 часов 50 минут. Не успел он выпить чаю, как его снова позвали на работу… Таким образом, он проработал без перерыва 29 часов 15 минут. Остальные дни недели были у него заняты так: среда — 15 часов; четверг — 15 часов 35 минут; пятница — 141/2 ( часов; суббота — 14 часов 10 минут, итого 88 часов 30 минут в неделю. После этого нетрудно представить себе его изумление, когда ему было заплачено всего за 6 рабочих дней. Он был новичок и попросил разъяснить ему, что разумеется поя рабочим днем. Ответ: 13 часов, т. е. 78 часов в неделю. Но тогда как же с уплатой за лишние 10 часов 30 минут? После долгих пререкании ему удалось получить вознаграждение в 10 пенсов». (Та же газета от 4 февраля 1866 г.) (назад)
29 См. Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Лейпциг, 1845; стр. 253, 254 [Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 2, стр. 433—435]. (назад)
30 Доктор Литби, врач из Совета по охране здоровья, указывал в то время: «Спальня взрослого должна иметь минимум 300 кубических футов, а жилая комната — минимум 500 кубических футов», а вот что говорит доктор Ричардсон, главный врач одной лондонской больницы: «Различные швеи: модистки, портнихи, белошвейки терпят троякого рода бедствия: чрезмерный труд, недостаток воздуха и недостаток питания или расстройство пищеварения, в общем этого рода труд во всяком случае более подходит женщинам, чем мужчинам. Но несчастье этого промысла заключается в том, что он монополизирован, в особенности в столице, какими-нибудь 26 капиталистами, которые, используя порождаемые капиталом (that spring from capital) средства давления, выжимают аз труда экономию» (force economy out of labour) Ричардсон хочет сказать, что экономят, расточая рабочую силу). «Их власть чувствует на себе весь этот класс работниц. Если портнихе удалось приобрести хотя бы небольшой круг заказчиц, то конкуренция принуждает ее убиваться дома на работе, чтобы сохранить этих заказчиц, в таким же чрезмерным трудом она должна по необходимости мучить своих помощниц.
Если ее предприятие не пойдет или если ей не удастся устроиться самостоятельно, она обращается к какому-нибудь заведению, где работать приходится не меньше, но зато заработок вернее. Таким образом она превращается в настоящую рабу, которую бросает туда в сюда малейшая общественная волна; то она голодает дома в маленькой комнатенке или близка к голодовке) то опять работает по 15, 16, а то и 18 часов в сутки в таком воздухе, которым едва можно дышать, а питается пищей, которая, если она даже и хороша, не переваривается организмом вследствие отсутствия свежего воздуха. Вот какими жертвами питается чахотка, которая есть не что иное, как болезнь из-за плохого воздуха» (Dr. Rictwrdson. «Work and Overwork», in «Social Science Review», 18 июля 1863 г.). (назад)
31 «Morning Star», 23 июня, 1863 года. Газета «Times» воспользовалась случаем для защиты американских рабовладельцев против Брайта и т. д. «Очень многие из нас полагают», — говорит «Times», — «что до тех пор, пока мы сами замучиваем до смерти работой наших собственных молодых женщин, угрожая им бичом голода вместо кнута, едва ли мы имеем право метать громы и молнии против тех семей, члены которых родились рабовладельцами и которые, по крайней мере, хорошо кормят своих рабов и требуют от них лишь умеренного труда» («Times», 2 июля 1863 г.). Газета тори «Standard» [15 августа 1863 г.] разносила в том же духе его преподобие Ньюмена Холла: «Он отлучает от церкви рабовладельцев, но творит молитву с ловкими людьми, которые заставляют работать за собачью плату лондонских кучеров и кондукторов омнибусов и так далее всего по 16 часов в сутки». Наконец, раздался голос оракула, господина Томаса Карлейля, о котором я уже в 1850 году писал: «В культе гения… гений пошел к черту, а культ остался»32. В короткой притче он сводит единственное великое событие современной истории, Гражданскую войну в Америке, к тому обстоятельству, что Петр с Севера изо всех сил стремится проломить череп Павлу с Юга, так как Петр е Севера: нанимает своего рабочего «поденно», а Павел с Юга «пожизненно» («Macmillan’s Magazine». «Iliaa Americana in nuce». Август 1863 г.). Так лопнул, наконец, мыльный пузырь симпатий тори к городским, — но отнюдь не к сельским! — наемным рабочим. Суть этих симпатий называется рабством! (назад)
32 Маркс имеет в виду свою рецензию на книгу Т. Карлейля «Современные памфлеты» (см. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 269). — 266. (назад)
33 Dr. Richardson, цит. статья. (назад)
